Социальные науки и детство

Введение

По итогам проведенных в 2024 году 30-летия Международного года семьи[1] и национального российского года семьи[2] обозначены новые направления социальной защиты семьи и повышения ее экономических возможностей[3]. С 2025 года в Российской Федерации стартовал Национальный проект «Семья», целью которого является увеличение числа семей с детьми, в том числе многодетных, укрепление семейных ценностей. В рамках национального проекта предусмотрена реализация федеральных проектов: поддержка семьи, многодетная семья, охрана материнства и детства, старшее поколение, семейные ценности и инфраструктура культуры[4]. В связи с обозначенными направлениями существенное значение приобретает проблема совершенствования правового регулирования вопросов ограничения и лишения родителей родительских прав, отмены ограничения и восстановления в родительских правах, защиты родителями своих родительских прав, развитие правоприменительной практики по такой категории дел с учетом приоритетов семьесбережения и поддержки кровной семьи. Актуальным представляется новый взгляд на проблему выражения несовершеннолетним своего мнения в спорах о воспитании, связанных с разлучением ребенка и родителей, восстановлением детско-родительских отношений.

В рамках исполнения обязательств государства по Конвенции ООН о правах ребенка в Комитет по правам ребенка ООН в 2024 году Российской Федерацией были представлены подготовленные ответы на перечень вопросов в связи с объединенными шестым и седьмым периодическими докладами[5].

В п. 80 Ответов Российской Федерации отмечается, что «дети являются особым субъектом гражданских процессуальных правоотношений, к ним применимы положения процессуального законодательства, относящиеся к лицам, участвующим в деле. Ребенок выступает полноправным участником судопроизводства, наделен равными правами и обязанностями, что способствует полной реализации его права на судебную защиту. Допуская несовершеннолетнего в гражданский процесс, законодатель проводит не только градацию по возрасту, но и устанавливает его статус как участника процесса и определяет правоотношения, которые непосредственно его затрагивают. В силу закона несовершеннолетний может самостоятельно участвовать в судебном процессе со времени вступления в брак или объявления его полностью дееспособным (эмансипации). Также с 14 лет по делам, возникающим из гражданских, семейных, трудовых и иных правоотношений, лично защищает в суде свои права, свободы и законные интересы. При этом суд вправе привлечь к участию в таких делах законных представителей несовершеннолетних. Таким образом, национальное процессуальное законодательство не лишает и не ограничивает детей в возможности самостоятельно либо с участием законных представителей и государственных органов отстаивать свои законные интересы в судах»[6].

Процессуальное участие несовершеннолетних в спорах, касающихся их воспитания и связанных с применением довольно серьезных мер к их законным представителям – родителям в виде ограничения или лишения родительских прав, может быть выражено в двух формах: 1) выражение мнения, включая согласие или несогласие на принятие решения, связанного с разлучением и воссоединением с родителями; 2) заявление иска. Право голоса ребенка имеет два измерения: материально-правовое и процессуальное.

Особенности реализации права ребенка на голос в семейных спорах требуют специального регулирования, как в нормах материального семейного права, так и на уровне процессуальных регламентов в гражданском процессуальном законодательстве[7]. Право ребенка на голос в семейных спорах рассматривается нами как объединяющее право на выражение своих взглядов (ст. 12 Конвенции ООН о правах ребенка) и право на выражение своего мнения (ст. 13 Конвенции ООН о правах ребенка) в материально-правовом и процессуальном значении, что позволяет устранить процессуальные пробелы и неточность материально-правового закрепления. В юридической литературе обращается внимание на несовпадение содержания права ребенка на мнение, закрепленное ст. 57 СК РФ, конвенционному праву на мнение (ст. 13 Конвенции ООН о правах ребенка) и тождественность этого права с конвенционным правом ребенка на взгляды (ст. 12 Конвенции ООН о правах ребенка) (Максимович, 2024).

Представляется, что в силу повышения социальной роли семьи в современных условиях как на международном, так и на национальном уровне, закрепления государственных приоритетов Российской Федерации в области семейной политики на конституционном уровне, включения традиционных семейных ценностей в систему традиционных российских духовно-нравственных ценностей[8] и в качестве элемента публичного порядка Российской Федерации (статья 6 Семейного кодекса Российской Федерации), подходы к реализации права ребенка на мнение и выражение собственных взглядов должны учитывать развитие комплекса мер по работе с семьей, находящейся в трудной жизненной ситуации, развитие технологий по восстановлению детско-родительских отношений. Кроме того, права родителей и детей имеют взаимный характер, и семейное законодательство закрепляет защиту родительских прав (ст. 68 СК РФ)[9].

Материалы и методы

В целом вопросам изучения мнения ребенка в правовой литературе давно уделяется серьезное внимание, следует отметить исследования, имеющие семейно-правовую (Ильина, 2018; Максимович, 2018; Максимович, 2005), комплексную – гражданско-правовую и семейно-правовую (Савельева, 2004; Тарасова, 2008), гражданско-процессуальную направленность (Кравчук, 2004; Кравчук, 2022; Яковлев, 1978). Имеются исследования общих вопросов порядка и пределов осуществления права ребенка на выражение мнения (Ульянова, 2022); работы, учитывающие практику международных органов по защите прав для изучения права ребенка на выражение мнения в национальном праве (Ульянова, 2023); исторические исследования, посвященные формированию судебной практики учета мнения и интересов ребенка в советский период, до закрепления такого права в семейном законодательстве Российской Федерации (Бурданова, 2024).

Особое значение приобретают междисциплинарные исследования вопросов реализации права ребенка на голос в семейно-правовых отношениях (Ильина, Русаковская, Туманова, Чубарова, 2022), что связано с особым – в семейном праве – определением возрастных пределов ребенка для принятия решений, а также оказываемым на несовершеннолетнего влиянием со стороны значимых взрослых, выступающих субъектами спора.

Междисциплинарные исследования необходимы для более углубленного изучения психофизиологических особенностей несовершеннолетнего и процесса формирования его мнения по вопросам его воспитания не только для споров между родителями о праве опеки и праве доступа к ребенку (определении места жительства несовершеннолетнего при разводе родителей, установлении порядка общения с ребенком отдельно проживающего родителя).

На наш взгляд, особую актуальность исследование проблемы формирования у ребенка самостоятельного мнения и возможности его относительно объективного выражения имеет в условиях изменения социальной реальности, связанной с развитием альтернативных форм устройства детей, чьи родители ограничены или лишены родительских прав. Семейное законодательство к семейным формам устройства ребенка относит, в частности, передачу несовершеннолетнего на воспитание под опеку или попечительство, в приемную семью. Государство оказывает значительную поддержку семейным формам устройства детей на воспитание, что является положительной тенденцией, направленной на обеспечение детям, оставшимся без попечения родителей, семейного окружения. В то же время актуализируется проблема баланса поддержки различных форм семьи, включая применение эффективных технологий восстановления детско-родительских отношений в кровной семье. Согласие и мнение несовершеннолетнего ребенка в указанных вопросах приобретает решающее значение и нуждается в комплексном изучении.

Следует отметить недостаточность специальных исследований, посвященных проблематике выяснения мнения ребенка в делах об ограничении и лишении родительских прав, отмене ограничения и восстановлении родительских прав, защите родительских прав, а также оценке правового значения и достоверности мнения ребенка при разлучении с кровными родителями. Не разработаны методики и рекомендации по выявлению мнения ребенка в таких спорах. При этом наблюдается практическая диспропорция в определении значения мнения ребенка: пренебрежение таковым при решении вопроса об ограничении и лишении родительских прав, интерес ребенка, как и опасность оставления с родителями определяется уполномоченными организациями и органами власти; и напротив, придание определяющего значения мнению ребенка при решении вопроса отмены ограничения и восстановления родительских прав, возвращения к кровным родителям. Мнение (согласие или несогласие ребенка) о возвращении к кровным родителям при отмене ограничения или восстановлении родительских прав и порядок его определения не обусловлены проведением подготовительных мероприятий к восстановлению детско-родительских отношений, адаптацией ребенка, особенностями его временного устройства на период утраты родительского попечения, причинами утраты такого попечения.

В работе использован анализ материалов судебной практики высших судов по делам об ограничении и лишении родительских прав, как обобщения судебной практики, так и судебные акты по отдельным делам.

Результаты

Право ребенка на выражение мнения по вопросам, его затрагивающим, закреплено в международной и национальной системе прав ребенка. На универсальном уровне в числе основных прав ребенка право выражать свои взгляды (ст. 12) и мнение (ст. 13) закреплено в Конвенции ООН о правах ребенка 1989 года. Взглядам ребенка уделяется должное внимание в соответствии с его возрастом и зрелостью. При этом государства-участники обеспечивают ребенку, способному сформулировать свои собственные взгляды, право свободно выражать эти взгляды по всем вопросам, затрагивающим ребенка (ст. 12)[10].

Это означает, что мнению (голосу) несовершеннолетнего придается юридическое значение, степень которого в определенных отношениях, затрагивающих права ребенка, может различаться в зависимости от зрелости и возраста несовершеннолетнего. Как правило, установление правового значения мнения ребенка с учетом его возраста является прерогативой государств-участников Конвенции и сферой национального усмотрения. В тех вопросах, в которых национальный законодатель не достиг определенности, пробелы восполняют судебные, административные, иные правоприменительные органы, организации и лица, сталкивающиеся с реализацией и защитой прав детей, применяя положения Конвенции наиболее широким образом, без условий ограничения по возрасту в вопросе выяснения взглядов несовершеннолетнего.

Конвенция о правах ребенка предусматривает материально-правовой и процессуальный аспекты реализации права ребенка на выражение мнения.

С материально-правовой стороны можно выделить следующие характеристики рассматриваемого права ребенка:

• отношения, связанные с участием несовершеннолетнего либо затрагивающие его права – все вопросы, затрагивающие ребенка;
• возраст и зрелость несовершеннолетнего ребенка (объем дееспособности ребенка, позволяющий участвовать в определенных отношениях и выражать в них свое мнение, от которого зависят правовые последствия).

Процессуально-правовой аспект права ребенка на выражение взглядов связан с возможностью участия несовершеннолетнего в судебных и несудебных процедурах и реализацией права на защиту.

Конвенция о правах ребенка с целью полноценной реализации права ребенка на выражение взглядов предусматривает необходимость представления возможности быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства, затрагивающего ребенка, либо непосредственно, либо через представителя или соответствующий орган в порядке, предусмотренном процессуальными нормами национального законодательства.

В российском праве оба аспекта реализации права ребенка на выражение его мнения находят закрепление. В Семейном кодексе Российской Федерации право ребенка выражать свое мнение предусмотрено статьей 57 (в большей степени оно корреспондирует ст. 12 Конвенции о праве на выражение взглядов), содержащей одновременно и материально-правовое, и процессуальное значение мнения несовершеннолетнего, выделяя отдельно такую разновидность выражения мнения, как согласие ребенка. Это связано с отсутствием в процессуальном законодательстве специальных регламентов рассмотрения споров о воспитании детей и, в частности, связанных с ограничением и лишением родительских прав, отменой ограничения и восстановлением родительских прав, возвращением ребенка родителям.

Согласно нормам семейного законодательства ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства. Учет мнения ребенка, достигшего возраста десяти лет, обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам[11]. Данное положение очень близко по значению к конвенционному и позволяет более гибко подходить к определению возрастного ограничения или степени зрелости несовершеннолетнего. В этом отношении положения семейного законодательства отличаются от гражданского, установившего конкретные объемы дееспособности ребенка и их изменение в связи с достижением определенного возраста, различая дееспособность малолетнего ребенка (ст. 28 ГК РФ) и дееспособность ребенка в возрасте от 14 до 18 лет (ст. 26 ГК РФ).

В то же время в случаях, предусмотренных СК РФ, органы опеки и попечительства или суд могут принять решение только с согласия ребенка, достигшего возраста десяти лет. К случаям, в которых принятие решения возможно только с согласия достигшего десяти лет ребенка, закон относит: изменение имени и фамилии ребенка; восстановление родителей ребенка в родительских правах; усыновление ребенка; изменение имени, фамилии и отчества усыновленного ребенка; запись усыновителей в качестве родителей усыновленного ребенка; реализацию последствий отмены усыновления ребенка, в частности, передачу ребенка родителям; установление опеки и попечительства в отношении ребенка. Следует обратить внимание, что случаи ограничения, лишения родительских прав, отмены ограничения родительских прав, возращения ребенка родителям не отнесены семейным законодательством к категории тех дел, по которым необходимо не просто учитывать мнение несовершеннолетнего, но и получить его согласие.

Право на защиту несовершеннолетнего также регламентировано СК РФ, содержащим и определенные процессуальные положения его практической реализации (ст. 56). Семейное законодательство исходит из права ребенка на защиту в том числе и от злоупотреблений со стороны родителей (лиц, их заменяющих). При этом формы защиты могут быть условно разделены на инициативные (обращение самого несовершеннолетнего с жалобой или иском в юрисдикционный орган) и опосредованные – выражение мнения несовершеннолетнего в процессе, затрагивающем его права, например, несогласие ребенка, достигшего 10-летнего возраста, на восстановление в отношении него родителей, лишенных родительских прав. Такое деление является условным, поскольку обе формы относятся к активным действиям самого ребенка, и обращение несовершеннолетнего с жалобой или в суд за защитой своего права можно отнести к разновидности выражения им своих взглядов по вопросу, касающемуся его прав и выражения его мнения.

СК РФ предусматривает, что при нарушении прав и законных интересов ребенка, в т.ч. при невыполнении или при ненадлежащем выполнении родителями (одним из них) обязанностей по воспитанию, образованию ребенка либо при злоупотреблении родительскими правами, ребенок вправе самостоятельно обращаться за их защитой в орган опеки и попечительства, а по достижении возраста четырнадцати лет в суд.

В гражданском процессуальном законодательстве содержится общее положение о процессуальной дееспособности несовершеннолетнего и отсутствуют специальные нормы, регламентирующие рассмотрение конкретных семейно-правовых споров, в которых могли быть предусмотрены особые процедуры реализации ребенком своего права на выражение мнения или согласия, особенно в тех спорах, для разрешения которых согласие ребенка имеет решающее значение.

По общему правилу согласно ГПК РФ права, свободы и законные интересы несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет защищают в процессе их законные представители. Суд обязан привлекать к участию в таких делах самих несовершеннолетних (п. 3 ст. 37). В случаях, предусмотренных федеральным законом, по делам, возникающим из гражданских, семейных, трудовых и иных правоотношений, несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет вправе лично защищать в суде свои права, свободы и законные интересы. Однако суд вправе привлечь к участию в таких делах законных представителей несовершеннолетних (п. 4 ст. 37). Права, свободы и законные интересы несовершеннолетних, не достигших возраста 14 лет, а также граждан, признанных недееспособными, защищают в процессе их законные представители – родители, усыновители, опекуны, попечители или иные лица, которым это право предоставлено федеральным законом. Суд вправе привлечь к участию в таких делах граждан, признанных недееспособными (п. 5 ст. 37). О привлечении к участию малолетних детей в законе ничего не говорится.

В юридической литературе отмечается, что примеры привлечения малолетних в качестве третьих лиц в судебной практике отсутствуют, в то время как их процессуальный статус остается неопределенным (Максимович, 2024).

Анализ общих положений о гражданской процессуальной дееспособности, закрепленных в ГПК РФ, позволяет выделить ряд пробелов:

• нормы о процессуальной дееспособности сконструированы аналогично положениям о дееспособности физических лиц в ГК РФ, несовершеннолетние разделены на две возрастные группы: малолетние и дети в возрасте от 14 до 18 лет;
• категории дел, по которым несовершеннолетние, достигшие 14-летнего возраста, вправе выступать истцами и самостоятельно защищать свои права в суде, шире, чем гражданские дела, они включают в себя и семейно-правовые споры. В то время как в семейном праве разделение детей по возрасту и значимости их мнения (взглядов) по вопросам, их касающимся, отличается и от объема гражданской, и от объема гражданской процессуальной дееспособности;
• нормы ГПК РФ не предусматривают привлечение к участию в деле малолетних детей;
• нормы ГПК РФ не регламентируют процедуру выяснения мнения ребенка в спорах, касающихся его прав, этот вопрос не урегулирован и в СК РФ;
• закрепление процессуальных особенностей разрешения вопросов ограничения и лишения родительских прав, отмены ограничения и восстановления родительских прав, возвращения ребенка родителям взял на себя СК РФ, но реализовано это не в полной мере;
• для отдельных процедур, например, ограничения и лишения родительских прав, а также отмены ограничения и восстановления родительских прав, возвращения ребенка в семью – в семейном законодательстве Российской Федерации по-разному решен вопрос о мнении/согласии ребенка, его учете и значении;
• некоторые разъяснения дает ВС РФ, однако они не формируют системный подход к решению вопроса о мнении/согласии ребенка в спорах, связанных с ограничением/лишением родительских прав, отменой ограничения/восстановлением родительских прав, возвращением ребенка в семью, в ряде случаев разъяснения носят расширительный характер и являются спорными с позиции комплексного подхода к семье и решения проблем восстановления детско-родительских отношений.

Следует отметить, что специально в положениях ст. 70 СК РФ (порядок лишения родительских прав), ст. 73 (ограничение родительских прав), ст. 75 (контакты ребенка с родителем, родительские права которого ограничены судом) ничего не говорится о мнении ребенка и порядке его определения. В то же время в ст. 72 (восстановление родительских прав) и ст. 76 (отмена ограничения родительских прав), а также в ст. 68 (защита родительских прав посредством требования о возврате ребенка) имеются специальные положения о необходимости выяснения мнения ребенка и даже в некоторых случаях получения его согласия (восстановление родителей в родительских правах).

Восполняет этот пробел и отсутствие закрепленных в законе форм участия несовершеннолетних в делах рассматриваемой категории Верховный суд Российской Федерации, указывая, что «при рассмотрении дел об ограничении или о лишении родительских прав, отмене ограничения родительских прав или о восстановлении в родительских правах судам следует учитывать положения статьи 12 Конвенции о правах ребенка и статьи 57 СК РФ, в соответствии с которыми ребенок вправе свободно выражать свое мнение по всем вопросам, затрагивающим его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства. С учетом положений названных норм ребенок, достигший возраста десяти лет либо в возрасте младше десяти лет (если суд придет к выводу о том, что он способен сформулировать свои взгляды по вопросам, затрагивающим его права), может быть опрошен судом непосредственно в судебном заседании в целях выяснения его мнения по рассматриваемому вопросу. При этом следует учитывать, что решение о восстановлении в родительских правах в отношении ребенка, достигшего возраста десяти лет, может быть принято судом только с согласия ребенка (статья 57, пункт 4 статьи 72 СК РФ)»[12].

Несмотря на наличие указанного разъяснения ВС РФ, процессуальное законодательство (п. 5 ст. 37 ГПК РФ) не предусматривает привлечение к участию в судебное дело малолетнего ребенка, при том, что согласно семейному законодательству (п. 4 ст. 72 СК РФ) восстановление родителей в родительских правах возможно только с согласия ребенка.

В семейном и процессуальном законодательстве Российской Федерации отсутствуют положения об особенностях разрешения квазисемейных споров между кровными родителями и приемными родителями или опекунами/попечителями, такая категория споров не находит своего закрепления. Исключительно ВС РФ в приведенном Постановлении Пленума ВС РФ № 44 (п. 23) дается толкование по вопросу, кто выступает ответчиками по иску родителя об отмене ограничения или восстановлении родительских прав – приемные родители, опекун/попечитель или орган опеки и попечительства (если устройство ребенка в семейную форму еще не осуществлено). Назначение специализированных экспертных исследований для правильного разрешения подобных споров, а также для выявления и оценки мнения ребенка законодательно не регламентировано. Экспертный подход стал применяться в спорах о воспитании между родителями, в частности, о месте жительства ребенка, о чем имеются разъяснения ВС РФ, например, Обзор практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей[13].

Кроме того, в названном Обзоре применительно к спорам о воспитании ребенка между родителями приводятся возможные процессуальные формы выяснения мнения ребенка, в частности, указывается, что «мнение ребенка о том, с кем из родителей он желает проживать, выявляется, как правило, органами опеки и попечительства, составляющими акты обследования жилищно-бытовых условий и соответствующие заключения. Кроме того, мнение ребенка выявлялось также педагогами или воспитателями детских учреждений по месту учебы или нахождения ребенка, социальными педагогами школы, инспекторами по делам несовершеннолетних, в ходе проведения амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы либо диагностического обследования в центрах психолого-медико-социального сопровождения, диагностики и консультирования детей и подростков. Несовершеннолетние дети, достигшие возраста десяти лет, опрашивались также непосредственно судом в судебном заседании. Такой опрос производился в присутствии социального педагога либо классного руководителя, эксперта-психолога. Между тем в протоколах судебных заседаний не всегда содержится информация о том, в присутствии каких лиц производился такой опрос, судами не всегда отражаются сведения о присутствии педагога при опросе, а данные о том, удаляются ли из зала судебного заседания при опросе ребенка заинтересованные лица, в протоколах и вовсе содержатся редко. Выявлены случаи, когда суд в нарушение действующего российского и международного законодательства выносил решение, не выясняя мнение ребенка, достигшего возраста десяти лет, о том, с кем из родителей он хочет проживать»[14].

На примере обобщения практики, состоявшегося более 10 лет назад, можно увидеть, что отмеченные нарушения и различия в процедуре являются следствием отсутствия в процессуальном законодательстве необходимых регламентов разрешения столь важных социальных споров. Еще более серьезной ситуация представляется в делах об ограничении/лишении родительских прав, отмене ограничений и восстановлении родительских прав, возвращении ребенка родителям.

Как отмечают некоторые авторы, процедуры, связанные с лишением родительских прав, безусловно, требуют более деликатного разрешения. Выяснение мнения несовершеннолетнего целесообразно осуществлять с помощью привлечения органов опеки и попечительства вне судебного заседания, в присутствии педагога-психолога, в бесконфликтной обстановке, исключающей влияние заинтересованных лиц (Чащина, Зенцова, 2020).

Несмотря на то, что СК РФ предусматривает необходимость получения согласия ребенка только на восстановление родителей в родительских правах (ст. 72 СК РФ), а при отмене ограничения родительских прав предусматривается учет мнения несовершеннолетнего (ст. 76 СК РФ), ВС РФ дает расширительное толкование процедуры учета мнения и интересов ребенка, допуская при удовлетворении иска родителей об отмене ограничения родительских прав невозвращение ребенка в семью, применяя подход ст. 68 СК РФ (п. 24 ПП ВС РФ № 44).

По существу, даже в тех ситуациях, когда родителям удается отменить ограничения родительских прав и дело еще не дошло до лишения родительских прав, вернуть своего ребенка они могут не во всех случаях, оценка этих обстоятельств остается исключительно в сфере усмотрения судебных органов. При этом ограничение родительских прав не всегда выступает мерой семейно-правовой ответственности и может применяться при невиновном поведении родителей по обстоятельствам, которые от них не зависят. К сожалению, и семейное законодательство Российской Федерации не содержит порядка и последовательности применения мер в виде ограничения и лишения родительских прав, а ограничение родительских прав по виновным основаниям зачастую остается бессрочной мерой, не завершающейся дельнейшим лишением родительских прав (Лашкул, Тарасова, 2023). Неясным образом определены и правовые последствия отмены ограничения и восстановления родительских прав. Подобное положение дел не отвечает приоритетам государственной политики в области семьи.

И, наконец, еще один вопрос, имеющий различные толкования, – это выражение ребенком мнения в семейных отношениях в наиболее активной форме, посредством самостоятельного предъявления иска к родителям об ограничении или лишении их родительских прав. Специальное, посвященное данной категории споров, Постановление Пленума ВС РФ № 44 не касается данного вопроса. Разъяснение в части возможности предъявления иска ребенком к своему родителю о лишении его родительских прав содержится в приведенном более общем Обзоре судебной практики ВС РФ по спорам о воспитании детей. ВС РФ отметил, что «в ряде случаев суды отказывали в принятии исковых заявлений о лишении родительских прав, если они подавались несовершеннолетними детьми, со ссылкой на то, что они не относятся к кругу лиц, указанных в п. 1 ст. 70 СК РФ, которые могут обращаться с данным иском в суд. Такую практику судов вряд ли можно признать правильной по следующим основаниям. В соответствии с п. 2 ст. 56 СК РФ ребенок имеет право на защиту от злоупотреблений со стороны родителей (лиц, их заменяющих). При нарушении прав и законных интересов ребенка, в том числе при невыполнении или при ненадлежащем выполнении родителями (одним из них) обязанностей по воспитанию, образованию ребенка либо при злоупотреблении родительскими правами, ребенок вправе самостоятельно обращаться за их защитой в орган опеки и попечительства, а по достижении возраста четырнадцати лет – в суд. Учитывая это, п. 1 ст. 70 СК РФ, определяющий круг лиц и органов, имеющих право предъявлять требование о лишении родительских прав, необходимо применять в совокупности с названной нормой. В указанной ситуации суду, исходя из интересов ребенка, следует довести до сведения соответствующего органа опеки и попечительства об имеющемся деле и привлечь его к участию в этом деле».

Возможно ли использовать такой подход по аналогии в случае ограничения родительских прав, учитывая, что при рассмотрении иска о лишении родительских прав суд может с учетом принципа процессуальной экономии ограничить родителя в правах? Вероятно, ответ должен быть положительным. Однако он не снимает всех иных, социальных, этических, психологических вопросов, связанных с активной правовой позицией несовершеннолетних в отношении применяемых ими мер к своим родителям, особенно это касается ситуаций, когда между родителями имеется семейно-правовой спор и ребенок становится его заложником.

Обсуждение результатов

По итогам проведенного анализа можно сформулировать следующие предложения нормативного и правоприменительного характера:

• требуется определить процессуальные регламенты в ГПК РФ разрешения споров о воспитании детей, в частности по делам об ограничении/лишении родительских прав, отмене ограничения/восстановлении родительских прав, защите родительских прав и возвращении ребенка родителям, с установлением специальных дружественных по отношению к ребенку и основанных на экспертном подходе (назначение специализированных экспертиз, включая комплексные) способов выяснения мнения и взглядов несовершеннолетнего;
• специальные процессуальные регламенты должны учитывать возможности профилактической и восстановительной работы с семьей и адаптацию к их результатам порядка выяснения и оценки мнения и взглядов ребенка в спорах, связанных с утратой и возвращением родительских прав родителей несовершеннолетнего ребенка;
• необходимо внести изменения в п. 5 ст. 37 ГПК РФ и определить необходимость привлечения к участию в деле малолетнего ребенка для выяснения его мнения, учитывая, что согласно нормам СК РФ восстановление родителей в родительских правах возможно только при наличии на это согласия ребенка, достигшего возраста 10 лет. Положения о гражданской процессуальной дееспособности ГПК РФ должны быть приведены в соответствие с нормами СК РФ;
• в законодательном уточнении нуждается такое основание лишения родительских прав, как злоупотребление родительскими правами, включая порядок его применения по делам о лишении родительских прав по иску одного родителя к другому, как и особенности учета мнения ребенка при конфликте интересов в семье и процессуальном представительстве. В настоящее время имеет место тенденция злоупотребления исками со стороны заявителей о лишении родительских прав по основанию злоупотребления родительскими правами родителем – ответчиком, для предъявления таких исков родители используют и самих несовершеннолетних детей, не исчерпав иные способы разрешения внутрисемейного конфликта – практика и нормы СК РФ в этом вопросе требуют кардинального изменения, поскольку являются разрушительными для института семьи. Споры по такой категории рассматриваются годами[15], что негативно сказывается на интересах ребенка, благополучии семьи и подрывает доверие к системе ориентированного на семью правосудия.

Заключение

По итогам исследования необходимо определить в качестве одного из важных и новых направлений для изучения правовой науки и междисциплинарных областей – порядка и особенностей разрешения споров в отношении детей, связанных с ограничением и лишением родителей родительских прав, отменой ограничения, восстановлением родительских прав, механизмов определения мнения ребенка в таких спорах для обеспечения достижения целей семейно-сберегающей модели правого регулирования.

Выражение мнения ребенка имеет важное значение в ситуациях, связанных с реализацией родителями родительских прав, защитой родительских прав, в т.ч. при утрате родителями своих прав вследствие административного или судебного отобрания ребенка. Выявление мнения ребенка с учетом его возраста и степени зрелости в случаях временной или постоянной утраты попечения родителей нуждается в применении независимого экспертного подхода, опирающегося на эффективные механизмы процессуальной и материально-правовой защиты прав ребенка, включая специальные процедуры, представительство ребенка в судебных и внесудебных органах.

Процедуры выявления мнения и получения согласия ребенка требуют разработки методики работы с детско-родительскими отношениями и применения восстановительных технологий, направленных на сохранение кровной семьи для ребенка, а не формального получения согласия или несогласия в отношении детско-родительского статуса.

По итогам исследования предложено привести в соответствие друг другу нормы материального семейного законодательства и гражданского процессуального законодательства в вопросах получения согласия ребенка и выражения им мнения по вопросам, связанным с судебным отобранием из семьи и возвращением ребенка кровным родителям.

[1] Resolution adopted by the General Assembly on 15 December 2022. (2022). United Nations. URL: https://docs.un.org/en/A/RES/77/191 (viewed: 16.03.2025).

[2] Указ Президента Российской Федерации от 22.11.2023 № 875 «О проведении в Российской Федерации Года семьи». (2023). Официальное опубликование правовых актов. URL: http://publication.pravo.gov.ru/document/0001202311220013 (дата обращения: 16.03.2025).

[3] Обсуждение в рамках дискуссионного форума по вопросу о выполнении государствами своих обязательств согласно соответствующим положениям международного права прав человека в отношении роли семьи в поддержке защиты и поощрения прав человека ее членов. Доклад Управления Верховного комиссара ООН по правам человека. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН A/HRC/58/44. 30.12.2024 г. (2024). ООН. URL: https://docs.un.org/ru/A/HRC/58/44 (дата обращения: 16.03.2025);
Подготовка и проведение тридцатилетнего юбилея Международного года семьи. Доклад Генерального секретаря ООН. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН A/80/61–E/2025/11. 24.09.2024 г. (2024). ООН. URL: https://docs.un.org/ru/A/80/61 (дата обращения: 16.03.2025).

[4] Указ Президента Российской Федерации от 07.05.2024 № 309 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года». (2024). Гарант. URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/408892634/?ysclid=m8bk33u4jg562457881 (дата обращения: 16.03.2025).

[5] Российская Федерация является государством-участником Конвенции ООН о правах ребенка в качестве государства-продолжателя Союза ССР.

[6] Ответы Российской Федерации на перечень вопросов в связи с ее объединенными шестым и седьмым периодическими докладами в Комитет по правам ребенка ООН. GE.23-20597 (R) 021123 031123. Комитет по правам ребенка ООН. 2025. URL: https://undocs.org/ru/CRC/C/RUS/RQ/6-7 (дата обращения: 16.03.2025).

[7] Право ребенка на голос в семейных спорах рассматривается нами как право на выражение своих взглядов (ст. 12 Конвенции ООН о правах ребенка) и как право на выражение своего мнения (ст. 13 Конвенции ООН о правах ребенка) в материально-правовом и процессуальном значении.

[8] Указ Президента Российской Федерации от 09.11.2022 № 809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». (2022). Официальное опубликование правовых актов. URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202211090019 (дата обращения: 16.03.2025).

[9] Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 № 223-ФЗ (ред. от 23.11.2024) (с изм. и доп., вступ. в силу с 05.02.2025). (2025). КонсультантПлюс. 2025. URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_8982/ (дата обращения: 16.03.2025).

[10] Convention on the Rights of the Child. (1989). UNICEF. URL: https://www.unicef.org/child-rights-convention (дата обращения: 16.03.2025).

[11] Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 № 223-ФЗ (ред. от 23.11.2024) (с изм. и доп., вступ. в силу с 05.02.2025). (2025). КонсультантПлюс. URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_8982/ (дата обращения: 16.03.2025).

[12] Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14.11.2017 № 44 «О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав». (2017). Верховный суд Российской Федерации. URL: https://www.vsrf.ru/documents/own/24386/?ysclid=m8blfn17p07255470 (дата обращения: 16.03.2025).

[13] Обзор практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 20.07.2011). (2011). Верховный суд Российской Федерации. URL: https://www.vsrf.ru/documents/thematics/15101/?ysclid=m8bkx5ebqa539335618 (дата обращения: 16.03.2025).

[14] Там же.

[15] Определение Верховного суда Российской Федерации по делу № 78-КГ23-24-К3 от 29.08.2023 г. (2023). Верховный суд Российской Федерации. URL: https://www.vsrf.ru/lk/practice/cases/11790026 (дата обращения: 16.03.2025);

Case of Ilya Lyapin v. Russia (Application no. 70879/11). URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng-{%22itemid%22:[%22001-203311%22]} (дата обращения: 16.03.2025).

Anna Tarasova

Author for correspondence.
Email: aet@bk.ru
Доцент, кандидат юридических наук

Views

Abstract - 0

PDF (Russian) - 0

Refbacks

• There are currently no refbacks.