Социальные науки и детство

Введение

Понятие психологической травмы давно используется в психологической теории и практике. Психологическая травма определяется как вред, нанесенный психическому здоровью человека в результате интенсивного воздействия неблагоприятных факторов (Карпенко, Петровский, Ярошевский, 1998) психотравмирующих событий. В настоящее время развиваются различные подходы к работе с психологической травмой, посттравматическим стрессовым расстройством; новые вызовы современности заставляют науку и практику все чаще прибегать к расширению возможностей в работе с психологической травмой, таким образом, данная тема сохраняет свою актуальность на протяжении всего исторического развития общества.

В психологических и педагогических словарях даются различные определения понятию психологической или психической травмы. Обобщив приведенные определения, мы можем охарактеризовать травму как след пережитой тяжелой ситуации (Столяренко, 2003); психологический ущерб или отклонение от нормы (Коджаспирова, Коджаспиров, 2005), вызванное событиями, имеющими личностную значимость для человека (Блейхер, Крук, 1995) и являющимися сильными стрессорами (Коджаспирова, Коджаспиров, 2005). При этом у человека недостаточно психологических защитных механизмов (Блейхер, Крук, 1995) или способов справиться со стрессом, или же он считает себя неспособным справиться с ним. В дальнейшем травма может приводить к возникновению других психических расстройств (Блейхер, Крук, 1995; Столяренко, 2003).

Изначально термин «психологическая травма» был введен неврологом А. Ойленбургом в 1878 г. для обозначения психологических последствий стрессовых событий: шока и сильных эмоций, которые ученый связывал с сотрясением мозга (Hart, Onno, Brown, 1991). Примерно через 10 лет после этого Г. Оппенгейм ввел понятие травматического невроза, который также связывал с повреждениями мозга и нервной системы (Федунина, 2005).

В связи с достаточно большим количеством катастроф и разработкой законов о страховании в результате несчастных случаев значительное внимание уделялось уточнению и разработке понятия «психологическая травма». Травма рассматривалась как следствие сильных эмоциональных переживаний из-за невозможности подготовиться и адаптироваться к какой-либо ситуации, то есть подчеркивалась значимость неспособности человека действовать в целях защиты себя, отказа от поиска новых форм поведения. С другой стороны, на разработку данного понятия оказала влияние психоаналитическая теория, в рамках которой травму рассматривали как следствие фиксации на сильных переживаниях и как следствие сильного конфликта между бессознательными установками и установками «Я», что приводит к работе защитных механизмов, таких как вытеснение, отрицание и т. п. (Федунина, 2005).

В отечественной психологии начало изучения психологических травм связывают с работой П.М. Автократова. Он выступил с «…первым в истории психиатрии сообщением о явлении, которое впоследствии получило известность как “shell shock” (снарядный шок), или “травматический невроз” на войне» (Федунина, 2005).

Таким образом, научное изучение понятия травмы началось с наблюдения за состоянием людей после транспортных происшествий и войн, а также за различными феноменами, наблюдаемыми у жертв катастроф и участников боевых действий — снарядный шок, военные неврозы, понятия боевой психической травмы, посттравматического стрессового расстройства, стадии переживания горя и т. п.

Постепенно отмечалось, что подобные реакции возникают не только вследствие катастроф и военной службы, но и после других экстремальных ситуаций, например, преступлений, тяжелых болезней, тяжелых жизненных условий и т. д. Считается, что к формированию психологической травмы могут привести некоторые особенности детско-родительских отношений, неблагоприятные условия жизни в семье, физическое и эмоциональное насилие, пренебрежение и отторжение со стороны родителей. При этом особую значимость играет травматизация в раннем возрасте (Вихарева, Вихарева, Кузьмишина, 2023; Кадыров, Ковалев, Ильина, 2016). Как было указано выше, важным фактором формирования травмы является неспособность справиться со стрессом или воздействовать на стрессовую ситуацию: чем младше ребенок, тем он более беспомощен и хуже может справляться с травмирующим воздействием.

Материалы и методы

Актуальность данной статьи обусловлена значительным влиянием психологической травмы, полученной в детском возрасте, на последующую жизнь индивида. Последствия травмы могут варьироваться от нарушений в эмоциональной сфере до серьезных психопатологий и соматических заболеваний. Важность проблемы подчеркивается многочисленными научными работами, указывающими на прямую связь детской психологической травмы с депрессиями, социальными проблемами, наркотической зависимостью и онкологией. Статья предлагает глубокий взгляд на проблему, освещая как индивидуальные аспекты травмы, так и семейные условия, оказывающие ключевое влияние на исход переживаний ребенка.

Целью настоящего исследования является изучение влияния различных видов психологической травмы, полученных в разные периоды детства, на развитие личности и адаптацию ребенка в последующие годы жизни.

Задачи исследования:

1. Выделить основные виды психологической травмы, возникающей в разных возрастных группах.
2. Определить причины возникновения психологической травмы и возможные последствия в виде психоэмоциональных и физических изменений на разных возрастных этапах.

Исследовательские вопросы.

1. Какие факторы оказывают наибольшее влияние на возникновение и тяжесть психологической травмы?
2. Чем отличаются симптомы психологической травмы в разном возрасте?

В ходе изучения темы нами использованы следующие методы: теоретический анализ научной литературы (отечественной и зарубежной); обзор эмпирических исследований, систематизация и классификация данных по возрастным группам, анализ диагностических методов и методов психологического сопровождения ребенка с психологической травмой и его семьи.

Психологическая травма в детских возрастах

Психологическая травма, полученная в раннем возрасте и связанная с детско-родительскими отношениями, может приводить к развитию депрессии и других расстройств (Вихарева, Вихарева, Кузьмишина, 2023), нарушению социализации (Смолькова, 2017), формированию зависимостей от психоактивных веществ (Кадыров, Ковалев, Ильина, 2016), а также заболеваний, в частности онкологических. Для таких пациентов характерен экстернальный локус контроля, трудности с принятием ответственности за свою жизнь (Егикян, 2015).

Важно, что событие, связанное с травмой, должно быть субъективно значимо. По этому признаку В.Н. Мясищев выделяет объективно-значимые (для большинства людей) и условно-патогенные (переживания, возникающие в силу психологических особенностей конкретного человека). Существует большое количество классификаций психологических травм. Анализируя классификации, отметим, что большинство ученых по длительности воздействия выделяют травмы:

А. Связанные с неожиданным происшествием, кратковременные:

1. Массивные (катастрофические) и ситуационные острые, неожиданные (по Г.К. Ушакову и Б.А. Воскресенскому);
2. Шоковые психические травмы и психотравмирующие ситуации относительно кратковременные, но психологически очень значимые для человека (по В.В. Ковалеву);
3. Единичная психологическая травма, связанная с ограниченным во времени событием (по Л.К. Терр).

Б. Связанные с длительно текущей ситуацией:

1. Пролонгированные ситуационные (по Г.К. Ушакову и Б.А. Воскресенскому);
2. Хронически действующие психотравмирующие ситуации и эмоциональная депривация (по В.В. Ковалеву);
3. Множественные психологические травмы, возникающие из-за продолжительного или повторяющегося воздействия травматических событий (по Л.К. Терр).

В семейных отношениях могут проявляться оба этих вида: могут происходить как неожиданные, острые, краткосрочные ситуации, так и длительные нарушения отношений. В семейных и детско-родительских отношениях могут возникать следующие виды травматического воздействия:

1. Связанные с нарушениями привязанности по Руперту;
2. Связанные с отказом по Руперту, непринятием по Бурбо и отвержением по Силеноку, Лакосиной, Ушаковой, недостатком поддержки по М.М. Ковалевой;
3. Связанные с потерей близкого человека по Силеноку и Мудрику;
4. Связанные с разрушением семьи, предательством по В.Н. Мясищеву и Толстоуховой;
5. Связанные с нарушением границ по А.И. Красилову;
6. Связанные с проявлениями агрессии по А.И. Красилову и Л.К. Терр, нарушениями безопасности и базовых потребностей по В.Н. Мясищеву, физическим насилием, угрозами или наказаниями (Волков, 2002);
7. Связанные с манипуляциями и эмоциональным насилием по А.И. Красилову;
8. Связанные с подавлением собственных эмоций по Бурбо и Якиманской;
9. Связанные с несоответствием ожиданиям общества, идентичностью по Силенок и Якиманской, вызванные конфликтами «я-общество» и «я-другие» по В.Н. Мясищеву — в контексте несоответствия ожиданиям родителей.

Сложной задачей является диагностика и выявление психологической травматизации у ребенка. Во-первых, эмоциональные реакции детей, перенесших травматические события, различаются: от страхов, замкнутости, избегающего поведения до агрессии, эмоциональных вспышек и пр. (Якунин, Новикова, 2014). Преобладают неадаптивные способы совладания со стрессом (Nelson, 2022), однако они тоже различаются — от подавления эмоций и избегания (Хажуев, 2017), которое может проявляться как эмоциональное дистанцирование, деперсонализация, уход от реальности и как настоящие побеги (Якунин, Новикова, 2014), до изменения ценностей, дегуманизации (Dyregrov, Mitchell, 1992), формирования зависимого поведения, аутоагрессии и пр.

Различаются и психологические защитные механизмы (вытеснение, регрессия, идентификация с агрессором и т. п.), а также существуют определенные характерные проявления посттравматического стрессового расстройства: диссоциация (Дякина, 2022), флешбеки, агрессия и аутоагрессия, расстройства пищевого поведения, регрессивное поведение и трудности в обучении. Отмечается, что дети, перенесшие травму, могут быть склонны к вытеснению, т. е. забыванию травмирующего события, или, напротив, к воспроизведению травматического события (во сне, в повторяющихся играх, рисунках или социальных ситуациях) (Якунин, Новикова, 2014).

Травма может наложить отпечаток на дальнейшее развитие личности ребенка. Дети могут избегать определенных ситуаций, напоминающих о травме, болезненно реагировать на отдельные раздражители и пр. Психологическая травма может ускорять взросление детей, проявляясь в ранней самостоятельности и быстром интеллектуальном развитии, что помогает справляться с трудностями, но часто ведет к эмоциональному истощению (Josse, 2011). С другой стороны, травма может приводить к снижению успеваемости, особенно у детей, склонных к уходу от реальности. В некоторых случаях травма может приводить к расстройству личности. Чем младше ребенок, тем большее влияние травма оказывает на формирование личности, и тем выше этот риск.

Таким образом, как родителям, так и специалистам важно замечать особенности поведения и эмоционального состояния ребенка, поскольку картина поведения и состояния детей при травме может сильно различаться. Поведение может быть направлено на уход и избегание; на аутоагрессию, скрытие эмоций; на яркий показ эмоций и разрушительное и агрессивное поведение вовне.

В диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам DSM-5 и в Международной статистической классификации болезней и проблем, связанных со здоровьем (МКБ-11) приведены основные критерии посттравматического стрессового расстройства, развивающегося в результате травмы. Также специалистами могут использоваться специальные опросники.

Психологическая травма в младенческом и раннем возрастах

Отмечается, что в младенческом возрасте психологическая травматизация связана в основном с нарушениями межличностных отношений с матерью или заменяющим ее близким взрослым, т. е. с нарушениями социальной ситуации развития ребенка, а также с наличием психических расстройств у матери. Многие исследователи отмечают влияние пережитого сильного стресса матерью на последующее развитие ребенка, что приводит к трудностям в создании отношений привязанности.

Так, Э. Дозио с соавторами было проведено исследование на выборке из 24 пар «мать-ребенок» из Центральной Африки, Чада и Камеруна. Матери пережили события, связанные с военными действиями, до рождения ребенка. Возраст детей на момент исследования составлял от 1,5 до 30 месяцев. Авторы отмечают, что у матерей наблюдался высокий уровень посттравматического стрессового расстройства, тревожности и депрессии, согласно различным шкалам. Данное эмоциональное состояние показало значимые связи с особенностями взаимодействия в паре матери и ребенка. Отмечалось снижение материнской чувствительности, привязанности и диадической взаимности. Высокие значения обнаружились по шкалам, оценивающим негативное эмоциональное состояние ребенка, негативное состояние диады и социальную вовлеченность ребенка (Dozio, 2025).

В подобных случаях, когда наблюдается расстройство привязанности, может происходить замедление в развитии эмоционально-волевой и когнитивной сфер личности ребенка. В дальнейшем это может привести к трудностям интеллектуального развития и к проблемам в построении межличностных отношений в последующих возрастах.

Формирование ненадежной привязанности возможно в отношениях с матерью, для которой характерен амбивалентный тип. Как отмечают А.М. Молокостова и М. Гаджиева, тревожность и негативные установки матери, которые могут быть результатом как раннего детского опыта построения отношений с собственной матерью, так и результатом пережитых во взрослом возрасте стрессовых событий, могут являться «источником трудностей и дезадаптации» (Молокостова, Гаджиева, 2019).

В первую очередь дезадаптация может быть связана с формированием образа Я. Эмоциональные взаимоотношения с матерью формируют восприятие себя и бессознательные установки «Я». М.Ю. Краева подчеркивает, что в случае неблагоприятных отношений с матерью данная установка будет носить отрицательный характер (Краева, 2015).

В.М. Миназова подчеркивает, что симптомами психологической травматизации будут выступать истерики, нарушения сна и аппетита, отсутствие интереса к окружающему миру и взрослым, отсутствие гуления и лепета, и в целом задержка физического развития (Миназова, 2017) — признаки, соответствующие феномену госпитализма, а также выступающие признаками депрессии в младенческом возрасте.

В раннем возрасте важным фактором психологической травматизации ребенка остаются отношения привязанности, а также реакция родителей на активность ребенка, что связано с расширением связей ребенка с окружающим миром; пережитые стрессовые события (усыновление, смерть родителей или сепарация с ними в раннем детстве, различные чрезвычайные ситуации, физическое и психологическое насилие в семье).

Важным симптомом травматизации в младенческом и раннем возрастах являются трудности в развитии первых форм саморегуляции. Симптомы, характерные в основном для раннего возраста, включают регрессию, двигательное возбуждение или заторможенность ребенка (Миназова, 2017), трудности в межличностных отношениях, которые могут быть заметны уже до 2 лет (Екимова, Лучникова, 2020). Это проявляется в проблемах сотрудничества ребенка с другими людьми. В данный период наблюдаются неустойчивые отношения со взрослыми, когда ребенок проявляет, с одной стороны, агрессивность, с другой — привязчивость, а иногда остается индифферентен ко взрослому. Такая картина поведения соответствует дезорганизованному типу привязанности (Екимова, Лучникова, 2020).

Психологическая травма в дошкольном возрасте

В дошкольном возрасте расширяются связи ребенка с окружающим миром, и причинами травматизации являются травмирующие отношения в семье (насилие, отвержение и неприятие) и различные стрессовые события, прямо или косвенно (через отношение к событию, демонстрируемое родителями) связанные с ребенком. Травмирующей может стать ситуация, при которой ребенок является наблюдателем стрессового события. Ю. Сан отмечает, что в США 55% детей дошкольного возраста пережили одно травмирующее событие, а 12% — более трех, 26% детей становятся свидетелями или переживают травмирующее событие до того, как им исполнится четыре года. Среди прочего пандемия COVID-19 привела к увеличению риска получения детских травм (Sun, 2024).

Отечественные ученые отмечают, что наиболее распространенная причина психологической травматизации связана с процессом сепарации ребенка: выход матери на работу, посещение детского сада, длительная госпитализации. А.С. Сердюкова отмечает, что реакция детей дошкольного возраста на стрессовые события неоднозначна: дети могут как застрять на переживании, так и получить определенный опыт и «идти дальше» (Сердюкова, 2021). В данном случае, вероятно, речь идет об однократном стрессовом событии, поэтому очень важно, чтобы родители не завышали значимость данного события, особенно если ребенок справляется с ним достаточно хорошо, способен адаптироваться к ситуации. Именно родительское отношение связано с психологической устойчивостью детей. Такие данные были получены в ходе экспериментального исследования 199 семей военных с ребенком дошкольного возраста, проведенного в 2024 г. П. Лестер и соавторами. Они выявили, что дети с нарушениями эмоционально-социального функционирования чаще живут в семьях, где у матерей есть симптомы ПТСР, причем благополучие родителей (особенно материнское ПТСР) влияет на ребенка сильнее, чем демографические факторы (звание, тип службы и др.) (Lester, 2024).

А.А. Рахметулина отмечает, что в случае, когда стресс превосходит приспособительные возможности детей, у дошкольников могут формироваться негативные установки по отношению к своей личности (неполноценности, неадекватности в сравнении со сверстниками, самоуничижения, самообвинения и т. п.) (Рахметулина, 2010). Так, дошкольники испытывают неуверенность и сомнения в себе в случае чрезмерной авторитарности; они склонны винить себя в родительских ссорах.

Психологическая травма может проявляться на эмоциональном, когнитивном и физиологическом уровнях. Так, психологическая травма может проявляться в ситуациях общения. Ребенок может замкнуться в себе и избегать общения, быть пассивным или, напротив, быть более капризным и конфликтным, чрезмерно активным. В этом возрасте возникают половые различия в проявлениях психологической травмы: девочкам в большей степени свойственна демонстративность, а мальчикам — агрессия и импульсивное поведение (Рахметулина, 2010). Зарубежные исследования также подтверждают эти данные. В. Валдес рассматривает симптомы интернализации (самообвинение, социальная замкнутость, низкая самооценка) и экстернализации (агрессия, гиперактивность) как проявления психологической травмы в дошкольном возрасте. Отмечается, что для девочек 3 и 5 лет в большей степени характерны симптомы интернализации, чем для мальчиков, причем у девочек они начинают проявляться раньше: стрессовые события показывают значимую связь с симптомами интернализации у девочек уже в 3 года, и у обоих полов к 5 годам. Симптомы экстернализации проявлялись у всех детей после стрессовых событий в любом возрасте (от пренатального до 5 лет) (Valdes, 2024).

Для всех детей характерно появление специфических страхов, сепарационной тревоги, обидчивости и раздражительности (Москалев, 2016).

В качестве когнитивных проявлений отмечают снижение познавательных интересов, нарушения памяти (Москалев, 2016) и внимания (Миназова, 2017).

Существуют и физиологические проявления психологической травмы в дошкольном возрасте: нарушения сна и расстройства ЖКТ, головные боли и тики, тремор, энурез, (Москалев, 2016), нарушения пищевого поведения, частые простудные заболевания, мышечное напряжение и повышенная утомляемость (Точиева, Цечоева, 2021).

В дошкольном возрасте травмирующие ситуации часто проигрываются детьми, сюжет игры напоминает стрессовое событие. Характерная черта таких игр — монотонность, причем в игре отсутствуют элементы катарсиса (Москалев, 2016).

Проявления психологической травмы могут различаться в зависимости от особенностей личности ребенка, а также от травмирующего события. Так, турецкие психологи проводили исследование на выборке из 34 детей дошкольного возраста от 1,5 до 5 лет, переживших землетрясение 6 февраля 2023 года и обратившихся в амбулаторную клинику в течение следующих 3 месяцев, а также 37 других детей дошкольного возраста, переживших события, угрожающие жизни (не стихийные бедствия). Результаты показали, что острое стрессовое расстройство и посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) чаще встречались в группе, пережившей землетрясение, чем в другой группе, пережившей травму. Дети, пережившие землетрясение, были в большей степени склонны к переживанию страхов, растерянности и недоумения, беспомощности, грусти, у них отмечались кошмары и проявления агрессии. Интересно, что между группами не было выявлено значимых различий по таким пунктам, как переживание злости, плач, социальная изоляция и регрессия (Temelturk, 2025). Вероятно, это связано с особенностью стрессового события: при переживании стихийного бедствия (землетрясения) дети сталкиваются с внезапной, неконтролируемой угрозой, разрушением привычной среды и потерей чувства безопасности, что усиливает ощущение беспомощности и страха перед непредсказуемостью мира. В отличие от этого, травмы, не связанные с природными катастрофами (например, ДТП или насилие), могут восприниматься как более локализованные события, связанные с конкретными социальными обстоятельствами и личным опытом ребенка.

Интересно, что, согласно исследованиям, дети даже младшего дошкольного возраста способны достоверно сообщать о симптомах посттравматического стресса (Gonzalez, 2016). Однако педагоги отмечают серьезный пробел в своем образовании — отсутствие необходимых навыков для работы с травмированными детьми (Sun, 2024). Многие воспитатели испытывают трудности в распознавании признаков травмы в поведении учащихся, что значительно затрудняет своевременное оказание помощи. Это подчеркивает необходимость обучения воспитателей эффективнее распознавать признаки психологической травмы у детей и оказывать им соответствующую поддержку.

Психологическая травма в младшем школьном возрасте

В младшем школьном возрасте социальная ситуация развития включает в себя школьное обучение, а ведущей деятельностью является учебная. Ребенку важны успех учебной деятельности и отношения с учителем (Миназова, 2017), поэтому травма зачастую будет проявляться в школьных трудностях. Проявления психологической травмы у младших школьников стабильны и не могут пройти спонтанно (как это иногда происходит в раннем или дошкольном возрасте), что свидетельствует о глубоком и долгосрочном влиянии стресса на психическое здоровье на протяжении всей жизни.

Интересно, что описанные выше половые различия в проявлениях травмы, характерные для дошкольного возраста, сглаживаются к 7 годам. Так, было выявлено, что травмы, связанные с межличностными отношениями, приводят к проявлению симптомов интернализации как у мальчиков, так и у девочек от семи лет больше, чем другие травмы, не связанные с отношениями (Valdes, 2024). Травмы, полученные в межличностных отношениях, в отличие от травм, не связанных с отношениями, воспринимаются детьми более остро «из-за ее личностного и преднамеренного характера» (Екимова, Лучникова, 2020).

Эмоциональные симптомы психологической травмы в младшем школьном возрасте включают нарушения сна, страхи перед окружающими людьми, пессимизм, негативные установки на будущее (Миназова, 2017). У младших школьников, переживших травму, особенно если травматизация была относительно постоянной, могут наблюдаться гиперкинетические нарушения поведения или комбинированные поведенческие и эмоциональные расстройства (Екимова, Лучникова, 2020), эмоциональная лабильность и гипотимия, негативизм, чувство вины, агрессия и аутоагрессия (Добряков, 2024). В случае, если травма связана с чрезвычайной ситуацией, особенно повлекшей смерть людей, наблюдается повышение интереса к религии и вопросам жизни и смерти, страхи, связанные с заболеваниями или смертью, причем ребенок может отказываться говорить об этом (Добряков, 2024).

Важно отметить, что причиной психологической травмы могут являться отношения со сверстниками и учителями в школе, например, буллинг, кибербуллинг и т. п. Это приводит к формированию страхов, низкой самооценки, ощущению одиночества и стыда, желанию избежать ситуаций общения (Мариничева, 2024) или копированию поведения агрессора. В дальнейшем это может негативно отразиться на развитии коммуникативных навыков.

М.Ю. Краева отмечает, что негативный образ себя, сложившийся в результате психологической травмы, отразится на когнитивной сфере и будет проявляться в нежелании учиться и снижении учебной мотивации (Краева, 2015), поскольку ребенок пессимистично настроен (Якунин, Новикова, 2014), т. е. не верит в свои возможности справиться с учебными задачами.

Физиологическими проявлениями травмы являются, как и в предыдущих возрастах, нарушения сна и пищевого поведения, боли различной локализации (чаще — головные) (Миназова, 2017), тики, энурезы, а также дети могут попадать в ситуации, угрожающие здоровью (например, падения, возможность порезаться и т. п.) (Добряков, 2024).

Существуют исследования, которые показывают связь между травмой, полученной в детстве в течение первых 7—8 лет жизни, и последующим развитием рака в более поздних возрастах. Отмечается, что длительный латентный период завершается появлением триггера в более позднем возрасте, который активирует раковую опухоль. Авторы отмечают важную роль, которую играют подавленные эмоции (Harris, 2006).

К.А. Якунин, М.В. Новикова указывают на наиболее распространенные в младшем школьном возрасте способы психологических защит. Ими являются регрессия и подавление, а также пассивность. Данные защиты позволяют избегать новых и поэтому пугающих ситуаций (Якунин, Новикова, 2014).

Психологическая травма в подростковом возрасте

Проявления психологической травмы в подростковом возрасте становятся еще более разнообразными и сложными.

Для подросткового возраста все также характерна связь между пережитой травмой и негативным восприятием себя у детей и подростков, при этом повторяющиеся травмы и их тип усиливают эту связь. Д.М. Меламед и соавторы провели крупнейшее и единственное исследование, в котором проводился метаанализ этой связи между пережитой травмой и самооценкой. Этот показатель эффекта оказался небольшим (r = −0,20) и соответствовал ожидаемому направлению, то есть чем сильнее была пережитая травма, тем ниже была самооценка. Однако есть два фактора, которые, по выражению авторов, влияют на эту взаимосвязь: частота травмирующих событий (единичные или повторяющиеся) и сексуальное насилие (по сравнению с другими видами насилия). Выраженность негативного восприятия себя была больше в исследованиях, в которых рассматривалось многократное и повторяющееся травмирующее воздействие, по сравнению с однократным травмирующим воздействием (например, землетрясением); этот эффект сохранялся даже при ограничении дизайна исследования случаями из контрольной группы. Также следует отметить, что связь между пережитой травмой и самооценкой была выявлена в исследованиях, в которых рассматривалось только сексуальное насилие в детстве по сравнению с любым другим видом пережитой травмы. Эти результаты свидетельствуют о том, что не только количество пережитой травмы, но и ее характер влияют на самооценку (Melamed, 2024).

Психотравмирующие воспоминания из детства могут провоцировать руминативное мышление — навязчивое повторение травматичных мыслей, ведущее к тревожности, страхам, самообвинению и депрессии, поскольку закрепляют чувство беспомощности и негативные установки. Т.С. Сурова подчеркивает, что руминации имеют и адаптивную функцию: повторное проживание травмы позволяет искать решения, переосмыслить события и снизить эмоциональную ригидность. Исследования показывают, что важно трансформировать деструктивное руминативное мышление в конструктивное — через переоценку травмы, планирование и изменение когнитивных схем. Это помогает перевести переживания в ресурс для личностного роста. Позитивная переоценка травмы открывает путь к эмоциональной устойчивости (Сурова, 2021).

Начиная с младшего возраста могут проявляться эмоциональные расстройства и расстройства поведения, такие как онихофагия, трихотилломания; новые привычки: сосать пальцы, накручивать волосы на палец, кусать губы; кошмары и страхи; суетливость; неадекватная реакция на незначительные воздействия (Сасина, 2018). Ярко могут быть выражены агрессивность, избегание, недоверие и страх перед взрослыми (особенно у жертв насилия) (Краева, 2015); изоляция от окружающих, неспособность выстраивать дружеские отношения (Дякина, 2022), что может быть связано с чувством неполноценности и дискомфортом в общении; паранойяльные и обсессивно-компульсивные симптомы (Петрова, 2016).

В качестве одного из проявлений травмы отечественные ученые отмечают тенденции к самоповреждению и, как один из вариантов этой тенденции, склонность к бодимодификациям (пирсинг и др.): было выявлено, что существует прямая связь между семейными психотравмирующими событиями, пережитым насилием и количеством бодимодификаций. Самоповреждения в целом, в свою очередь, связаны еще и с общим количеством неблагополучных жизненных ситуаций (Кузнецова, Мустафина, Такмакова, 2022).

Часто подростки демонстрируют поведение, соответствующее желаемому образу (быть сильнее, напористее, увереннее и т. п.), или осуществляют поиск сильной фигуры в окружении, которая может их защитить (Краева, 2015). У них формируются определенные поведенческие паттерны, способствующие выживанию, которых подростки достаточно жестко придерживаются, и проявляющиеся в ригидности, иногда в экстремальном поведении (Екимова, Лучникова, 2020).

Отмечаются физиологические проявления травмы у подростков. К ним относятся различные заболевания, такие как диабет, сердечно-сосудистые заболевания, рак (Екимова, Лучникова, 2020); эндокринные нарушения (Banker, Witting, Jensen, 2019). Данные симптомы коррелируют с различными детскими травмами.

Проявляются депрессивные и тревожные расстройства, симптомы ПТСР, аддиктивное поведение (Екимова, Лучникова, 2020), гипервентиляционный синдром, тремор, утомляемость (Сасина, 2018). В дальнейшем могут возникать трудности с построением семейных или трудовых отношений. Так, были выявлены значимые корреляции между низким уровнем стрессоустойчивости у взрослых и небезопасной привязанностью, а также повышенным психологическим стрессом и симптомами травмы. Было установлено, что большое количество неблагоприятных событий в детстве может привести к небезопасному стилю привязанности и низкой стрессоустойчивости у лиц, страдающих психическими расстройствами, что, в свою очередь, приводит к более высокому уровню психологического стресса и травматизации в более позднем возрасте (Finch, 2024).

Выделяют следующие защитные механизмы, характерные для подростков, переживших травму: защитное фантазирование, идентификация с агрессором (особенно при неустойчивой самооценке), отрицание (особенно при завышенной самооценке), проекция (при переживании вины), изоляция чувств (Якунин, Новикова, 2014), вытеснение (Краева, 2015) и диссоциация (Екимова, Лучникова, 2020).

Подростки, пережившие психологическую травму, используют защитные механизмы (защитное фантазирование, идентификацию с агрессором, отрицание, проекцию, вытеснение и диссоциацию) как способы адаптации к травматическому опыту. Эти реакции зависят от индивидуальных особенностей, таких как уровень самооценки, чувство вины или степень стресса.

Анализируя особенности переживания травмы в подростковом возрасте, отметим, что для эффективной психологической помощи таким подросткам важно использовать профориентирование, развитие коммуникативных навыков и планирование жизненных целей, что отвечает задачам возраста, помогает восстановить чувство контроля и перспективы; поддерживать их в развитии коммуникативных навыков, чтобы снизить изоляцию и улучшить социальные связи.

Таким образом, комплексный подход, учитывающий как возрастные задачи подросткового периода, так и последствия травмы, способствует более устойчивой адаптации и восстановлению психологического благополучия.

Психологические травмы у детей с ограниченными возможностями здоровья (далее — ОВЗ)

Семьи с детьми, имеющими статус ОВЗ, имеют определенные факторы риска, формирующие психологическую травматизацию. К таким факторам можно отнести как некоторые объективные трудности (социальная изоляция, финансовые проблемы), так и особенности детско-родительских отношений.

Некоторые типичные трудности в таких семьях могут быть связаны с типами родительского отношения к ребенку, особенностями принятия его болезни. Например, родители детей с ОВЗ зачастую склонны к гиперопеке. Если родители убеждены в том, что общество настроено негативно, и сомневаются в способностях ребенка, гиперопека может принимать форму ограничения активности ребенка и его круга общения, чтобы избежать неприятных ситуаций. Также родители могут ограничивать и свой круг общения, в результате и родители, и ребенок замыкаются на семье и на проблеме ребенка, что мешает последнему приобретать опыт построения межличностных отношений с другими людьми (Зимина, Кощеева, 2016), приводит к формированию выученной беспомощности (Андреевская, 2024), кроме того, дети усваивают транслируемое родителями пессимистическое отношение к жизни и окружающему миру (Вязовова, Толстошеина, Котовская, 2017).

Возникают ситуации, когда родители не принимают болезнь или особенности ребенка, в результате создавая обстановку, когда ребенок (в силу заболевания) не может соответствовать «завышенным» требованиям. Это приводит к возникновению чувства вины и стыда, беспомощности, ощущению собственной неадекватности. Главная проблема в таких семьях заключается в том, что дети не могут получить своевременную психологическую помощь и коррекцию, в результате нарушения хуже компенсируются. Эти нарушения также могут препятствовать социальной адаптации.

Отмечается, что снижение активности и трудности адаптации приводят к социальной изоляции, снижению мотивации и целеполагания, сужают жизненный опыт человека, в результате чего у него не формируются новые формы поведения и реагирования. В качестве примера приведем исследование Н.В. Вязововой и В.М. Толстошеиной, в котором было выявлено, что домашнее обучение и воспитание часто подавляют активность студентов с ДЦП на поведенческом и когнитивном уровнях, в результате чего формируется неуверенность в себе, несамостоятельность, вина, выученная беспомощность и отказ от активных действий (Вязовова, Толстошеина, Котовская, 2017). Однако инклюзивное образование помогает студентам с ДЦП наращивать социальный и когнитивный опыт даже при гиперопеке в семье, выстраивать целеполагание и искать смыслы в своей деятельности, поэтому возможность встроиться в социум очень важна.

Отечественные психологи отмечают, что «осмысленность жизни является одним из ключевых личностных ресурсов психологического преодоления инвалидности». Исследование Л.А. Александровой, А.А. Лебедевой выявило, что дети с приобретенной инвалидностью имеют более низкий уровень осмысленности жизни по сравнению с теми, кто родился с инвалидностью. Поскольку осмысленность жизни играет важную роль в психологической адаптации, это подчеркивает необходимость особого внимания к детям, ставшим инвалидами в раннем возрасте. Также важно уделять внимание и детско-родительским отношениям, поскольку осмысленность жизни родителей влияет на способность ребенка с ОВЗ преодолевать психологические травмы. Эти же личностные ресурсы родителей способствуют их собственному посттравматическому росту. Особенно важны родительская толерантность к неопределенности, способность к совладанию с травмой, развитая жизнестойкость (Александрова, Лебедева, 2014).

Личностные характеристики родителей, особенно осмысленность жизни и жизнестойкость, выступают важным фактором как для психологического благополучия самого родителя, так и для успешной адаптации ребенка с ОВЗ — развитые личностные ресурсы родителей способствуют росту жизнестойкости у ребенка.

Заключение

Анализируя рассмотренные данные, отметим как общие закономерности, так и возрастную специфику проявлений психологической травмы. Независимо от возраста, травма нарушает базовое чувство безопасности, искажает самооценку и затрудняет социальную адаптацию. Однако механизмы и последствия травматизации существенно различаются на разных этапах развития. Во всех возрастах травма провоцирует тревожность, страхи, чувство вины и депрессивные состояния. Отмечаются когнитивные последствия: снижение познавательной активности, нарушения памяти и внимания, пессимистическое мышление. Выражены трудности в построении отношений со сверстниками и взрослыми, избегание контактов или агрессивное поведение, а также соматические проявления: нарушения сна, пищевого поведения, психосоматические симптомы (боли, тики, энурез). В области детско-родительских отношений гиперопека, непринятие или эмоциональная недоступность родителей усугубляют травматические последствия.

Отметим и некоторую возрастную специфику. С возрастом проявления психологической травмы, а также спектр событий, которые могут ее вызвать, становятся разнообразными. Так, в периоды младенчества и раннего возраста травма связана преимущественно с нарушениями привязанности, а ключевыми проявлениями выступают задержка развития, регрессия, двигательные нарушения. В последующих возрастах травма начинает проявляться в монотонных играх с повторением травматичного сюжета, появляются школьные трудности (снижение мотивации, избегание), усиление страхов, соматических симптомов. Появляются различные симптомы — от самоповреждений и рискованного поведения до депрессии и тревожных расстройств.

Для эффективной психологической помощи ребенку, перенесшему травму, необходимо учитывать возрастные маркеры травмы (например, регрессивное поведение у дошкольников, руминации у подростков), половые особенности (например, различия в симптомах интернализации у девочек и мальчиков), особенности детско-родительских отношений (тип воспитания, осмысленность жизни и жизнестойкость родителей, уровень родительской тревожности и пессимизма, наличие расстройств и психологических травм у родителей) и т. п.

Важна работа не только с ребенком, но и работа с его родителями (особенно матерями) для коррекции стиля привязанности и типа воспитания и транслируемых ребенку установок об окружающем мире, поскольку именно родительское отношение может усугубить переживание ребенком травмы или, наоборот, помочь преодолеть ее. Важно также и обучение педагогов распознаванию признаков травмы (например, монотонные игры у дошкольников, избегание у младших школьников).

Анализ исследований показал, что основными направлениями помощи при работе с психологической травмой могут являться: развитие родительской компетентности, профилактика социальной изоляции, формирование адаптивных копинг-стратегий, поддержка жизнестойкости всех членов семьи.

Подводя итоги, отметим, что переживание психологической травмы в детстве — это динамический процесс, последствия которого зависят от возраста, типа травмы и социального контекста. Эффективная помощь требует не только работы с ребенком, но и изменения семейной системы, а также создания поддерживающей среды в образовательных учреждениях. Раннее вмешательство и учет возрастных особенностей позволяют минимизировать долгосрочные негативные эффекты и способствуют посттравматическому росту.

Мария Вячеславовна Климакова

Московский государственный психолого-педагогический университет (ФГБОУ ВО МГППУ)

Автор, ответственный за переписку.
Email: klimakovamv@mgppu.ru
ORCID iD: 0000-0002-2048-3105
Москва преподаватель кафедры возрастной психологии имени профессора Л.Ф. Обуховой, факультет «Психология образования»,

Юлия Андреевна Кочетова

Московский государственный психолого-педагогический университет (ФГБОУ ВО МГППУ)

Email: kochetovayua@mgppu.ru
ORCID iD: 0000-0002-9853-569X
SPIN-код: 9545-9182
ResearcherId: G-4532-2018
Москва кандидат психологических наук, доцент кафедры возрастной психологии имени профессора Л.Ф. Обуховой, факультет «Психология образования»,

Елизавета Андреевна Емельянова

ФГБОУ ВО «Московский государственный психолого-педагогический университет»

Email: lizamgppu@mail.ru
Москва преподаватель, кафедра возрастной психологии имени профессора Л.Ф.Обуховой факультета психологии образования,

Просмотры

Аннотация - 0

PDF (Russian) - 0

Ссылки

• Ссылки не определены.